Рожденная во льду - Страница 106

106

Грей смотрел на нее и думал, что это картина с ожившей открытки. Бриана олицетворяет собой и этот край, и эту эпоху, и образ жизни. Из года в год она будет вешать на веревку свою одежду и постельное белье, а потом снимать их и не устанет от бесконечных повторений. Это для нее традиция, она закаливает дух, дает точку опоры.

Почему-то разнервничавшись, Грей вышел на улицу.

– Ты перетруждаешь больную руку.

– Врач сказал, ее надо разрабатывать. – Улыбка тронула губы Бри, но не глаза. Они уже много дней не улыбались. Грей слишком быстро отдалялся от нее, ей было тяжело это пережить. – Какой сегодня чудесный день, правда? Мои гости поехали на пляж в Беллибанион. Папа тоже возил нас туда с Мегги искупаться и полакомиться мороженым.

– Если ты хочешь на пляж, надо было сказать, я бы тебя отвез.

Грей произнес это так, что у Бри похолодело внутри. Движения ее стали более решительными.

– Это очень мило с твоей стороны, Грейсон, – сухо ответила она, снимая наволочку, – но мне сейчас не до моря. У меня слишком много работы.

– Да ты только и делаешь, что работаешь! – взорвался он. – Сколько можно надрываться! Если ты не готовишь, то убираешься, если не убираешься, то стираешь. Этот дом не стоит таких усилий!

– Ты ошибаешься. – Бриана сложила наволочку вчетверо и убрала в плетеную корзинку. – Мой дом – стоит. Мне нравится приводить его в порядок.

– Да ты же ничего, кроме него, не видишь! – А ты что видишь, Грейсон Тейн? Что ты видишь такого важного, а? – Почувствовав, что в груди закипает гнев, Бриана прибегла к привычной защите и продолжала ледяным тоном: – Кто ты такой, чтобы критиковать меня за обустройство моего дома?

– Я не понимаю, это дом или… ловушка? Она резко обернулась. Глаза ее не метали ни молний, ни ледяных стрел. В них застыла печаль.

– Неужели ты действительно так считаешь? Неужели тебе все равно, кто с тобой рядом? Если это правда, мне тебя искренне жаль, Грейсон.

– Я не нуждаюсь в жалости, – отрезал он. – Я сказал лишь, что ты слишком много работаешь и слишком мало получаешь взамен.

– Я с тобой не согласна. Да и сказал ты не только это. – Бри нагнулась и подняла с земли корзину. – Впрочем, и на том спасибо. В последние пять дней ты не балуешь меня разговорами.

– Что за глупости? – Грей потянулся за корзиной, но Бриана отдернула руку. – Я с тобой все время разговариваю. Дай мне понести!

– Я сама справлюсь, не делай из меня инвалида, – раздраженно отмахнулась Бриана, подхватывая корзину под донышко. – Да, ты, конечно, много говорил в последние дни обо мне, Грейсон. Но о том, что ты на самом деле думаешь и чувствуешь, предпочитал помалкивать. И не дотрагивался до меня даже пальцем. Тебе не кажется, что честнее прямо сказать: «Я тебя больше не хочу»?

– Прекрати!

Бриана невозмутимо направилась к дому.

– С чего ты взяла?

– Ты спишь рядом со мной каждую ночь, – Бри резко распахнула дверь, и Грей чуть было не схлопотал по физиономии, – но ко мне не притрагиваешься. А когда я к тебе прижимаюсь, отворачиваешься.

– Да ты ведь только что выписалась из этой идиотской больницы!

– Не только что, а почти две недели назад. И не ругайся. Вернее, нет… Хочешь – ругайся, но только не лги! – Бри почти швырнула корзину на стол. – Я понимаю, тебе не терпится уехать, но ты не знаешь, как бы это сделать покультурнее. Я тебе надоела, – она выдернула из корзины простыню и принялась аккуратно ее складывать уголок к уголку, – но ты боишься мне об этом сказать.

– Чушь! Полная чушь!

– Забавно! Когда ты злишься, у тебя пропадает красноречие. – Бри ловко перекинула простыню через руку, соединив противоположные концы. – Ты думаешь: «Бедная Бри! Ее сердце будет разбито!» Так вот, заруби себе на носу: не будет!

Еще одно движение, и аккуратный квадратик, в который превратилась простынка, уже положен на чисто вымытый кухонный стол.

– Я прекрасно жила до встречи с тобой, проживу и без тебя, – заключила Бриана.

– И при этом ты уверяешь, что любишь меня?

– Люблю. – Бри взяла еще одну простыню и начала спокойно проделывать с ней те же самые манипуляции. – Хотя, конечно, глупо любить труса, который боится своих собственных чувств, боится любви, потому что не видел ее в детстве, и как черт от ладана бежит от дома, потому что никогда его не имел.

– Я не собираюсь обсуждать мое прошлое, – бесстрастно заметил Грей.

– О да, ты считаешь, что тебе удастся от него удрать, и поэтому всю жизнь перескакиваешь с самолета на поезд. Так вот, не надейся! Это то же самое, как если бы я делала вид, будто у меня было счастливое детство. Я тоже недополучила любви, но не боюсь этого. – Немного успокоившись, Бриана положила на стол вторую простыню. – Я не боюсь любить тебя, Грейсон. И отпустить восвояси тоже. Я боюсь другого: как бы нам обоим не было жаль, что мы не сумели расстаться по-честному.

Грею не удалось избежать понимающего взгляда ее спокойных глаз.

– Я не знаю, чего ты от меня хочешь, Бриана. Увы, впервые за всю свою взрослую жизнь он не понимал и своих желаний. Не понимал себя…

Как ни тяжело ей было произнести это, она все же решилась:

– Я хочу тебя. А если я тебя больше не волную, скажи прямо, не бойся меня обидеть.

Грей не понял, каких усилий стоило ей сохранять спокойствие. Гордость не позволяла Бриане выдать свои чувства, поэтому она стояла, выпрямив спину, и невозмутимо ждала ответа.

– Бриана, да я постоянно тебя хочу!

– Тогда бери меня прямо сейчас, при свете дня. Грей сдался и, шагнув к ней, взял ее лицо в ладони.

– Я думал, так будет легче для нас обоих.

106