Рожденная во льду - Страница 3

В следующей коробке были всякие бумаги. Бриана вздохнула. Придется все перечитать… или, во всяком случае, просмотреть. Отец никогда не выбрасывал ни одной бумажки. И даже хранил газетные вырезки. Говорил, что его интересуют новые веяния.

Ох уж эти новые веяния! Бриана отложила в сторону статьи про новинки техники, лесоводство, строительство домов, усовершенствование системы магазинной торговли. Только вот про сельское хозяйство здесь не найдется ни строчки. Да, фермером отец был никудышным. Она нашла письма от родственников и от американских, австралийских и канадских компаний, с которыми переписывался отец. А вот и квитанция на старый грузовик, который был у них в ее детстве. Взяв в руки следующую бумажку, Бриана удивленно подняла брови. Похоже на сертификат, выданный при покупке акций… «Трикуотер-Майнинг» в Уэльсе… Судя по дате, отец приобрел акции за несколько недель до смерти.

«Трикуотер-Майнинг»? Должно быть, очередная авантюра, в которую папочка вложил наши жалкие сбережения, подумала Бриана и решила послать в компанию запрос, выяснить, что сталось с деньгами. Хотя скорее всего акции стоят не дороже бумаги, на которой они напечатаны. Тому Конкеннану не везло в бизнесе.

Он всю жизнь ловил удачу, но так и не поймал.

Бриана вынула из коробки пачку писем от папиных кузенов, дядюшек и тетушек. Они его обожали. Да его все обожали!

Вернее, почти все, поправилась она, вспомнив ft' своей матери.

Отогнав неприятную мысль, Бриана взяла в руки три письма, перевязанные выцветшей красной ленточкой. Адресат обитал в Нью-Йорке, но ее это не удивило. У Конкеннанов было в Штатах довольно много друзей и родственников. Однако имя, указанное на конверте, оказалось незнакомым. Аманда Догерти.

Бриана развязала ленточку, рассеянно взглянула на страницу, написанную аккуратным школьным почерком, и… у нее перехватило дыхание.

«Мой дорогой Томми!

Я сказала, что не буду тебе писать. И может быть, это письмо так. и останется не отправленным. Но не написать его я не могла – мне нужна хотя бы иллюзия, что я с тобой разговариваю. Вернувшись в Америку, я пробыла в Нью-Йорке всего один день. Ты невероятно далеко, и дни, проведенные вместе с тобой, теперь для меня еще дороже. Я сходила исповедаться и покаялась. Но в глубине души я не считаю грехом то, что было между нами. Любовь не может быть грехом. А я всегда буду любить тебя. Когда-нибудь, если Господь смилостивится над нами, мы соединимся. Но даже если этого не произойдет, знай, что для меня дорого каждое мгновение, которое нам подарила судьба. Да, я понимаю: мой долг сказать тебе, что ты не смеешь нарушать священные узы брака и обязан посвятить себя малюткам, которых ты боготворишь. И я говорю тебе это. Но прошу об одном. Может быть, это эгоистично, но я прошу тебя: думай обо мне, когда в Клер приходит весна и река Шаннон искрится на солнце. И вспоминай, как ты любил меня в те недолгие дни, что мы были вместе. Люблю тебя…

Вечно твоя Аманда».

Бриана подавленно уставилась на любовные письма. Отец получил их, когда она еще пешком под стол ходила.

У нее похолодели руки. Интересно, как должна реагировать взрослая двадцативосьмилетняя женщина, узнав, что ее отец любил другую, не маму? Господи! Ее отец, у которого, казалось, в жизни одни только шуточки да бесплодные мечты… Эти письма не предназначались для посторонних глаз. Но… разве можно удержаться?

Когда Бриана с нетерпением разворачивала второе письмо, ей казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

«Мой дорогой Томми!

Я перечитывала твое письмо, пока не выучила его наизусть. У меня сердце разрывается, как подумаю, до чего ты несчастен. Я тоже то и дело гляжу на океан и представляю тебя на берегу, как ты стоишь и смотришь в мою сторону. Мне столько хочется рассказать, но, боюсь, тебе от этого станет лишь больнее. Пусть ты не любишь жену, но ведь у тебя дети, и, думаю, тебе не надо напоминать, что заботиться о них – твоя наипервейшая обязанность. Я знаю – и всегда знала, – что малышки занимают в твоем сердце и мыслях самое главное место. Да благословит тебя Господь, Томми, за то, что ты думаешь еще и обо мне! И за твой бесценный дар. Я считала, что мне предстоит унылая, пустая жизнь, но, оказывается, ошиблась. Моя жизнь будет богатой и полной. Теперь я люблю тебя еще сильнее. Не печалься, вспоминая обо мне. Но, пожалуйста, вспоминай!

Вечно твоя Аманда».

Она его и вправду любила, сказала себе Бриана, и к глазам ее подступили слезы.

Письмо дышало любовью, хотя было очень сдержанным. Кто такая эта Аманда? Как они встретились с отцом? И часто ли отец вспоминал ее? Часто ли мечтал о ней?

Смахнув слезу, Бриана развернула третье письмо.

«Мой дорогой!

Я долго молилась, прежде чем сесть за это письмо: просила Богоматерь вразумить меня, подсказать верное решение. Не знаю, правильно ли я поступаю. Мне хочется лишь надеяться, что известие принесет тебе радость, а не печаль.

Я все время вспоминаю те часы, которые мы провели с тобой в крохотном гостиничном номере с видом на реку Шаннон. Как ты был нежен и ласков! Нас ослепила внезапно нахлынувшая любовь. Я никогда не испытывала и, наверное, больше не испытаю столь глубокого, сильного чувства. Поэтому я счастлива от мысли, что раз уж мы не можем быть вместе, в память о твоей любви у меня останется драгоценный дар – твой ребенок. Я беременна, Томми! Пожалуйста, порадуйся за меня. Я не одна и ничего не боюсь. Хотя вообще-то я должна была бы умирать от стыда. Незамужняя женщина связалась, с женатым мужчиной и ждет от него ребенка. Позор! Может, потом мне и станет стыдно, но сейчас я невероятно счастлива.